Музыка в «Августе» не столько рассказывает, сколько дышит тьмой. Мне хотелось, чтобы зритель чувствовал внутреннее давление, тревогу, иногда даже необъяснимую тоску, но не через прямолинейные страшные аккорды. Я работал с текстурами, с предельным упрощением мелодии, с диссонансами, которые не разрешаются. Порой музыка словно трет границу между звуком и шумом — это и есть прикосновение к тьме.